В регионах начинается процесс утверждения проектов бюджетов на следующий год. На какие деньги живут субъекты, сколько отчисляют от своих налогов в общефедеральную казну, а что получают взамен в виде трансфертов? Прослеживается ли связь между ВРП и объемом собранных платежей?

Об этом в интервью «Российской газете» рассказала директор по исследовательским проектам и экспертным разработкам ФАНУ «Востокгосплан» Елена Агешина.

Елена Юрьевна, начнем с цифр. Сколько всего налогов собрано на Дальнем Востоке в консолидированный бюджет государства в прошлом году?

Елена Агешина: Общий объем налоговых доходов ДФО в 2024-м – 1698 миллиардов рублей, что на 11 процентов больше, чем в 2023-м. А вот доля в объеме собранного в РФ сохранилась на прежнем уровне – четыре процента. Это вполне соотносится с долей Дальнего Востока в общем показателе создаваемой добавленной стоимости (6,7 процента).

Какие отрасли экономики в ДФО формируют основные налоговые поступления?

Елена Агешина: 60 процентов налоговых доходов образуют три сферы: добыча полезных ископаемых, торговля и строительство. Первая отрасль дает 39 процентов всех налоговых поступлений. Она генерирует значительный объем налога на прибыль и налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), а ее налоговая нагрузка составляет 46 процентов. На торговлю приходится 13 процентов. Но налоговая нагрузка в ней одна из самых низких – всего три процента, что объясняется высокой долей малых и средних предприятий, применяющих льготные формы налогообложения.

Доходы от строительства – восемь процентов. Это наиболее сбалансированная и динамично развивающаяся отрасль, что подтверждается в том числе объемами НДФЛ и НДС. Налоговая нагрузка в этом секторе равна 14 процентам. Поэтому мы говорим, что стимулирование реализации инвестпроектов и возведения жилья очень важно для обеспечения экономической стабильности. К тому же регионы заинтересованы в развитии отрасли и в плане поступления налога на имущество: люди начинают его платить со следующего года после покупки квартиры. Рост ввода жилья в 2024 году к 2020-му на 83 процента привел к увеличению поступлений налога на имущество физических лиц на 67 процентов.

Нередко приходится слышать: «Львиную долю собранных денег мы отдаем в федеральный бюджет. Несправедливо!» А сколько мы, собственно, отдаем?

Елена Агешина: Часть налогов перечисляется в федеральный бюджет, часть в региональные, часть в местные. Например, весь НДС – основной «бюджетообразующий» налог – получает федеральная казна. Как и водный налог, и налог на дополнительный доход от добычи углеводородного сырья, и долю НДПИ, налога на прибыль организаций, акцизов. Часть НДФЛ (то, что превышает ставку 13 процентов) тоже поступает в федеральный бюджет, остальная, причем основная, – в региональные и местные. Транспортный налог, налоги на игорный бизнес и имущество организаций в полной мере идут субъектам.

По итогам 2024 года с территории ДФО в федеральный бюджет поступило 511 миллиардов рублей налоговых доходов, или два процента отчислений всех субъектов РФ. По сравнению с показателями 2023-го макрорегион заплатил больше на 20 процентов.

А какие регионы ДФО сдают в общий котел больше всего?

Елена Агешина: Основную долю налогов в федеральный бюджет (78 процентов) составили поступления от резидентов двух регионов, специализирующихся на добыче углеводородов. В первую очередь это Сахалинская область (220 миллиардов рублей), и значительную часть в ее перечислениях занимает налог на прибыль по соглашениям о разделе продукции (162 миллиарда). Во вторую – Якутия. Она внесла183 миллиарда рублей, в которых превалирует НДПИ от добычи нефти – 124 миллиарда.

Теперь логично спросить: сколько возвращается нашим регионам посредством межбюджетных трансфертов?

Елена Агешина: В прошлом году – 457 миллиардов рублей. Есть три основных вида межбюджетных трансфертов (МБТ): дотации, субсидии и субвенции. Субсидии (на них в 2024-м пришелся 41 процент поступлений) предоставляются на условиях долевого финансирования конкретных расходов. Это целевые средства на программы поддержки для бизнеса, помощь семьям с детьми, строительство дорог и другой инфраструктуры. Для получения этих денег региону нужно добавить какую-то сумму, также он должен соответствовать условиям предоставления поддержки.

Иногда, когда речь идет о ДФО, здесь есть подводные камни: скажем, субъект не может получить субсидию, потому что не проходит по критериям, которые имеют среднестрановой характер. Например, предполагаются слишком большие объемы собственных инвестиций или требуется иметь определенное количество работников. Кроме того, «в обмен» на субсидию получатель должен обеспечить улучшение показателей хозяйственной деятельности. Но есть и обратная история – для дальневосточных регионов устанавливаются особые условия. Например, повышающие коэффициенты и сниженные требования. Много таких субсидий в сельском хозяйстве.

С субсидиями разобрались. Как распределяются субвенции и дотации?

Елена Агешина: Субвенции идут на обеспечение расходных обязательств по полномочиям Федерации, переданных региональным или местным органам. Чтобы субъект, город или село смогли реализовать эти полномочия (например, построить школу), вместе с задачей дается и субвенция.

Иное предназначение у дотаций на выравнивание бюджетной обеспеченности. Это средства для устранения диспропорций в уровне экономического развития и стоимости жизни в регионах. Они составили 42 процента межбюджетных трансфертов ДФО в прошлом году.

То есть федеральный бюджет доплачивает регионам, особенно северным, с их высокими тарифами, суровым климатом и слабой транспортной доступностью. Им требуется больше финансов на нормальное обеспечение своих жителей, но денег, остающихся в казне субъекта, на это не хватает. Есть регионы, не получающие дотаций. Например, Сахалинская область. Кстати, в ближайшем будущем сократятся суммы дотаций для Приморского края, Амурской и Магаданской областей.

Почему?

Елена Агешина: Это регионы, большой налоговый потенциал которых начинает реализовываться в полной мере. Так, в наполнении бюджета Амурской области огромную роль будут играть газоперерабатывающий завод и газохимический комплекс.

Получается, что «малообеспеченные», но густонаселенные (конечно же, сравнительно) регионы находятся в более выгодной позиции, получая из федерального бюджета крупные дотации на сохранение уровня жизни людей?

Елена Агешина: Если говорить о механизме распределения трансфертов, то да. Часто дотации кажутся таким территориям более предпочтительными. Особенно это прослеживается на местном уровне.

Были случаи, когда власти дальневосточных субъектов предлагали муниципалитетам заменить расчетную дотацию на выравнивание бюджетной обеспеченности дополнительными нормативами отчислений от НДФЛ. И те отказывались! Собрать НДФЛ сложно: скажем, если у фермера на поле работает «помощник», но зарплату он официально получает очень скромную, то и налог поступит минимальный. Не говоря уже о более серьезной теневой занятости. А дотация – это гарантированные средства.

Но ведь не только из трансфертов складываются бюджеты регионов и муниципалитетов, территории имеют и собственные доходы. Учтите, что слишком дотационные регионы имеют меньше самостоятельности, их расходы контролирует федеральный минфин. Это практически внешнее управление. Кроме того, бедность приводит к тому, что начинают потихоньку вымываться остальные ресурсы. Главное – уезжают люди. Конечно, более обеспеченному региону может быть «обидно», когда он остается без дотации, но ее отсутствие означает, что это устойчиво развивающаяся территория. А уж если у вас диверсифицированная экономика, как в Приморском крае, то совсем хорошо.

Чем именно хорошо?

Елена Агешина: В сложные времена такие экономики меньше лихорадит. 80 процентов всех налоговых сборов на Дальнем Востоке обеспечено налогом на прибыль, НДФЛ и НДПИ. Последние два тесно связаны с динамикой нефтегазового сектора, и, как мы уже сказали, большая их часть генерируется Республикой Саха (Якутия) и Сахалинской областью. Но нюанс в том, что колебания цен на сырьевых рынках делают эти поступления волатильными.

Нынешнее снижение темпов деловой активности и цен в нефтегазовом секторе в краткосрочном периоде приведет к уменьшению отчислений от прибыли и добычи. НДФЛ будет более стабильным, в том числе по причине высокой занятости населения Дальнего Востока в секторе «Государственное управление и социальное обеспечение» – сейчас это большой плюс для макрорегиона. В отраслях, связанных с добычей полезных ископаемых, небольшая доля занятости. Гораздо выше – в пищевой промышленности, торговле, услугах, то есть в малом бизнесе. Как бы ни было трудно находить новые ниши, которые смогут компенсировать доходы, формирующиеся в добывающем секторе, этим надо заниматься обязательно.

Ускоренное в последние годы развитие Дальнего Востока привело к увеличению налоговых сборов?

Елена Агешина: Связь ключевых налогов и результирующих макроэкономических показателей в 2020-2024 годах в ДФО не является однозначной. Например, темпы роста ВРП опережали аналогичный показатель по налогам на душу населения. С одной стороны, это свидетельствует о неравенстве в распределении доходов, с другой – говорит о положительных импульсах в реализации инвестпроектов с применением льготных режимов налогообложения, например, в ТОР, СПВ, АЗРФ. Но это сокращение диспропорций в ВРП и налогах обязательно будет компенсироваться по мере завершения сроков применения преференций. И могу сказать, что во всех прогнозах заложен рост поступлений в бюджеты. То есть предприятия, работающие в преференциальных режимах, в обозримой перспективе начнут платить налоги в полном объеме.